Какое-то время все молчали. Затем Лейф спросил:

— Так с чего всё началось?

Я шагнул вперед.

— Вот тот ублюдок с козлиной бородой сказал, что я нарочно выбирал самого слабого моржа, без клыков. Но когда я его убивал, клыки были!

Лейф наклонился к зверю, потрогал обломок, внимательно осмотрел второй и сказал:

— Клыки сломаны недавно, сколы не успели пожелтеть. Левый клык сначала трижды рубанули топором, перерубили меньше, чем наполовину, а потом доломали. Правый успели ударить только раз. Ты видел кого-то?

— Нет, только почуял чужой взгляд. А в Стейна воткнули стрелу, но лишь в ногу. Он сейчас у Вепря, — обратился я к Альрику.

— Надо глянуть на ту стрелу, — невозмутимо заметил Лейф. — Твой человек был неправ, Вигге. Он должен извиниться перед этим юношей.

Наконец-то! Лучше уж юноша, чем недомерок.

Вигге влепил козлобородому затрещину, от чего тот едва не упал.

— Я прошу прощения за свои необдуманные слова, Кай Безумец, — спешно выпалил карл.

— Прощаю, — прошипел я.

Альрик показал следовать за ним и направился в сторону корабля. Снова будет говорить, как я был неправ. Но и стерпеть клевету я не мог. Если бы я ничего не сказал, то назавтра хирдманы Вигге бы уже вытирали ноги об ульверов.

К нашему приходу Вепрь уже вырезал наконечник из ноги Стейна и сейчас смазывал рану белесой жижей. Альрик двумя пальцами поднял окровавленный обломок, потер об рукав.

— Костяной, — бросил он. — Не врал торговец про железо. Больше без защиты из лагеря не выходить!

Стейн, побледневший после вепревого лечения, выдавил:

— Так ведь в ногу. На ногу кольчугу не наденешь.

— Плащи! Их такой стрелой не проткнешь. И ухо востро держать. Теперь ты! — и он оттащил меня в сторону.

— Чего я? — вырвался я. — Не мог я молча слушать, как вигговы люди нас хают!

— Да не о том речь! Ты же старшим был. Почему ты отправил Тулле и Стейна одних? Почему не пошел с ними? Притомился моржа рубить?

— А что, я должен везде с ними ходить, как с несмышленышами? Ты вон тоже старший, а с нами не пошел!

— Я вас втроем не просто так послал! Если бы ты был рядом, то уж как-нибудь бы приметил, откуда стрела! А, может, и лучника бы поймал! И ведь дело было пустяковое, а у тебя из двух бойцов один раненый!

Альрик не кричал. Вряд ли кто из ульверов нас слышал, разве что востроухий Хвит мог чего разобрать. И как я не хорохорился, мне был понятен гнев хёвдинга. Я и впрямь ошибся. Нам же сказали, что местные злы на торговца. Меня хёвдинг отправил не просто так, а потому что я сильнее всех в хирде. Кому как не мне отвечать? Я сам назвался старшим: пошел докладывать Альрику об огненной земле, решил, куда пойти за добычей, а Стейн и Тулле, даром, что оба старше меня на несколько зим, повиновались.

— Я понял. Моя вина. Забыл за зиму в Хандельсби.

— Понял? — тут же успокоился Альрик. — Вот и ладно. С кем хочешь в тройке быть, пока Стейн ногу залечивает? Хвита и Энока не трожь.

Конечно, их нельзя. Они же четырехрунные, первые по силе после меня.

— Сварта. Он парень надежный вроде.

Так и договорились.

* * *

К вечеру разожгли два костра и запекли моржовое мясо прямо на камнях. Мы сели рядом с Лейфовым хирдом, а Вигге устроился возле людей торговца. Открыли по бочонку пива, не чтобы напиться! Да и как напиться, когда один бочонок на три с лишним десятка человек? Скорее поговорить как следует, разделить и еду, и питье с новыми знакомцами, подружиться. Все-таки целый год вместе сидеть придется.

У Лейфа в хирде общались на равных. Его люди могли и пошутить над своим хёвдингом, и крик его изобразить, будто больная ворона кашляет. Но стоило только Лейфу раскрыть рот, как они замолкали и ловили каждое его слово. А ведь среди них были и равные ему по руне воины.

Я улучил момент и спросил у Лейфа, как он получил свой дар. Он не разозлился на мой вопрос, немного помолчал, отпил из чашки и неторопливо начал:

— Уж не знаю, дар это или насмешка богов. Я ведь всю жизнь такой был: мелкий, тощий, да еще и голос как у девчонки. Даже после получения первой руны отец, старшие братья, дядья и даже их жены не замечали меня. Будто я пустое место. Когда я говорил, меня не слушали. Когда кричал, смеялись. Я тогда думал, что всему виной мой голос.

Вот же забавно. Лейф и сейчас говорил тихонько и тоненько. Отвернись, и подумаешь, что девка говорит. Но тишина вокруг костра стояла такая, что было слышно, как поодаль о чем-то вещает Вигге.

— Так что больше всего я жаждал получить громкий голос. Вон как у Вигге. Чтобы рассказывать, как удачно сходил отлить, а все волей-неволей слушали и внимали.

Мы рассмеялись. О чем говорил Вигге, слышно не было. Доносились лишь отдельные звуки, зычные, басовитые, но теперь мне казалось, будто он и впрямь говорил про то, как развязывал портки да выбирал камень, чтобы окропить его.

— Мечом я орудовал неплохо, понемногу рос в рунах, дошел до пятой руны. Так же понемногу меня начали уважать, признавали мои заслуги. Но я, дурак, не замечал этого. Всё думал, эх, голос бы мне помощнее, вот тогда бы я всем показал. А на шестой руне получил вот это, — и он провел пальцем по горлу. — Обрадовался! Всё благодарил Фомрира. Жертву ему принес. Лишь спустя пару лет понял: то не дар был, а насмешка. Фомрир любит смеяться над глупыми людьми!

— Почему ж насмешка? Таким рёвом и убить можно, — удивился я.

— Команды кричать бесполезно, слов не разобрать. Мечом убивать сподручнее, к тому же меч своих не рубит, а крик бьет по всем. Я вот так провожу рукой, — и он повторил жест, — чтобы своих не оглушить. А враги тоже не дураки, не со второго, так с третьего раза понимают, чего ждать. Да и зачем мне теперь этот рёв? Когда я собрал свой хирд, оказалось, что громкий голос и не нужен вовсе. Что человека слушают не из-за голоса, а из-за слов, им сказанных. Лучше бы мне силы попросить или еще чего. Но чего уж теперь жалеть? Так что думайте, какой дар просить у богов! Они ведь могут и исполнить ваше желание!

Я призадумался. Может, и прав Лейф. Может, и мне не стоит сетовать на